Tilda Publishing
Кириллов и съемки «Обители»
На день рождения съездили в Кириллов и застали киношников, снимавших «Обитель» по Прилепину
Декорации
В Кирилло-Белозерском монастыре не был десять лет, поэтому хочу рассказать, что изменилось за эти годы.
Мне всегда нравилось здесь бывать, поэтому поездка стала подарком на день рождения.
Надо сказать, он не был испорчен, несмотря на спиленные старые деревья на берегу Сиверского озера и опасения за будущее монастыря.
Сувенирные торговцы стали настырными и непохожими на жителей Кириллова. Это минус.
Зато ангел с трубой на месте. Это плюс:
Мне всегда нравилось здесь бывать, поэтому поездка стала подарком на день рождения.
Надо сказать, он не был испорчен, несмотря на спиленные старые деревья на берегу Сиверского озера и опасения за будущее монастыря.
Сувенирные торговцы стали настырными и непохожими на жителей Кириллова. Это минус.
Зато ангел с трубой на месте. Это плюс:
Большой плюс. Он мне всегда нравился. На фото ниже, кроме него, видна часовня, которой раньше не было. То есть совсем раньше была, понятно, а десять лет назад не было.
Показалось людно. Кроме привычных немцев-туристов — толпы и толпы москвичей, смущающих нас, правинциалъв Вълагодскъй области сваим сталичнъм акцентъм, каторый кажется, с непривычки, таким манерным.
Минус это или плюс, покажет время, потому что москвичи сюда набежали, чтобы снять художественный фильм по повести Захара Прилепина «Обитель».
В одном из интервью режиссер сказал, что монастыря «во всей стране другого не нашлось, недалеко от Москвы чтобы был», где получилось бы снять фильм о жизни на Соловках в двадцатые годы.
Да, действие фильма происходит в Соловецком монастыре, а не в Кирилло-Белозерском, но снимать монастырь внутри удобнее здесь.
Надпись на табличке:
Минус это или плюс, покажет время, потому что москвичи сюда набежали, чтобы снять художественный фильм по повести Захара Прилепина «Обитель».
В одном из интервью режиссер сказал, что монастыря «во всей стране другого не нашлось, недалеко от Москвы чтобы был», где получилось бы снять фильм о жизни на Соловках в двадцатые годы.
Да, действие фильма происходит в Соловецком монастыре, а не в Кирилло-Белозерском, но снимать монастырь внутри удобнее здесь.
Надпись на табличке:
О.Г.П.У.....У.С.Л.О.Н.
ИНФОРМАЦИОННО
СЛЕДСТВЕННЫЙ
ОТДЕЛ
ИНФОРМАЦИОННО
СЛЕДСТВЕННЫЙ
ОТДЕЛ
У.С.Л.О.Н это Управление Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения.
Если после съемки не уберут бутафорские псевдосоловецкие камни со стен и углов этого здания, лучше бы москвичей здесь не было:
На фото, может, и незаметно, какой они вносят диссонанс в архитектурный ансамбль, но это сильно бросается в глаза вживую.
А этот замечательный и аутентичный магазин можно и оставить на память:
А этот замечательный и аутентичный магазин можно и оставить на память:
Каковы мои опасения? Чем больше строек-перестроек, чем больше топчется людей, тем меньше остается тропинок, травы, видевшей отцов-основателей и их братию. Вместо них сильнее расползается современная тротуарная плитка из бетона и трава, видевшая только лабораторию по генетическому модифицированию.
Что удобно, но знаете, чем хорош Кирилло-Белозерский монастырь? Пока хорош. Тем, что едешь по природе, где ничего, кроме берез и сосен, выезжаешь на берег озера — красивого озера — с названием еще более красивым, и видишь древние стены и башни. Подъезжаешь ближе, и видишь их же среди травы, в которой тропинки, по которым, кроме немецких туристов, ходили Кирилл Белозерский, Ферапонт, паки Белозерский, Нил Сорский, Иван Грозный, патриарх Никон и даже Сергей Безруков.
Со временем же это место рискует повторить судьбу Софийского собора Вологды. Там тоже была тропинка. Тонкая тропинка на лужайке перед белыми стенами храма. Красивая, как на картинке. Возможно, по ней когда-то в собор зашел Иван Грозный. Чтобы получить понимание, что столицу в Вологде делать не надо: не зря же здесь кирпичи с купола только что не на голову валятся.
Живописный пейзаж, кроме упомянутой тропинки, создавал пологий холм. Но если храм является защищаемым объектом, то тропинка и холм — ни разу. Поэтому последний срыли, построили крыльцо из бетонных блоков и подвели к нему широкую дорогу из бетонной же тротуарной плитки. Хорошо стало: ровно, и машины удобно ставить.
Самая вылизанная крепость России — Московский кремль. Вся сплошь в каменных плитах, чтобы туристам было удобнее топтаться. Если посмотреть старые гравюры и даже не столь уж старые фотографии, становится немного жаль прошлого: когда-то можно было брести по щиколотку в воде по берегу реки до Водовзводной башни, и искупаться у стен Кремля. Представляете? Идете по песку мимо берегов, поросших травой, а за поворотом реки показывается Московский кремль. Сейчас же природа изгнана, машины и толпы приглашены.
Почему киношники и предпочитают Кирилло-Белозерский монастырь. Его пока не закатали в асфальт улучшатели:
Что удобно, но знаете, чем хорош Кирилло-Белозерский монастырь? Пока хорош. Тем, что едешь по природе, где ничего, кроме берез и сосен, выезжаешь на берег озера — красивого озера — с названием еще более красивым, и видишь древние стены и башни. Подъезжаешь ближе, и видишь их же среди травы, в которой тропинки, по которым, кроме немецких туристов, ходили Кирилл Белозерский, Ферапонт, паки Белозерский, Нил Сорский, Иван Грозный, патриарх Никон и даже Сергей Безруков.
Со временем же это место рискует повторить судьбу Софийского собора Вологды. Там тоже была тропинка. Тонкая тропинка на лужайке перед белыми стенами храма. Красивая, как на картинке. Возможно, по ней когда-то в собор зашел Иван Грозный. Чтобы получить понимание, что столицу в Вологде делать не надо: не зря же здесь кирпичи с купола только что не на голову валятся.
Живописный пейзаж, кроме упомянутой тропинки, создавал пологий холм. Но если храм является защищаемым объектом, то тропинка и холм — ни разу. Поэтому последний срыли, построили крыльцо из бетонных блоков и подвели к нему широкую дорогу из бетонной же тротуарной плитки. Хорошо стало: ровно, и машины удобно ставить.
Самая вылизанная крепость России — Московский кремль. Вся сплошь в каменных плитах, чтобы туристам было удобнее топтаться. Если посмотреть старые гравюры и даже не столь уж старые фотографии, становится немного жаль прошлого: когда-то можно было брести по щиколотку в воде по берегу реки до Водовзводной башни, и искупаться у стен Кремля. Представляете? Идете по песку мимо берегов, поросших травой, а за поворотом реки показывается Московский кремль. Сейчас же природа изгнана, машины и толпы приглашены.
Почему киношники и предпочитают Кирилло-Белозерский монастырь. Его пока не закатали в асфальт улучшатели:
Надо объяснять, что это лучше асфальта? Кому-то надо. Кто-то не понимает. Те, кто понимает, объясните, пожалуйста, тем, кто не понимает.
Тем временем, давайте посмотрим на эти контрфорсы. Они покрыты совершенно новым железом. Заметно ли это? Нет.
Новое железо ничем не отличается от старого, сразу же, как заржавеет.
Новое железо ничем не отличается от старого, сразу же, как заржавеет.
Также сложно отличить от старого новый кирпич.
Помню, для меня было как откровение, когда я посетил тот же монастырь лет надцать назад и увидел, как новыми кирпичами мостится пол в галереях вокруг стен. Даже не пришла бы в голову мысль о том, что это новый пол, если не наблюдать процесс.
Так что здешние власти пока держатся под натиском постмодернистского колхозного мышления.
Чего не скажешь об их коллегах из недалекого Ферапонтова монастыря. Те отличились знатно. Приезжаем это мы с Мариной в упомянутый монастырь, заходим в ворота колокольни, чтобы подняться по лестнице и пройти по галерее в казенную палату, и видим... что же мы видим? Мы видим евроремонт. Самый натуральный, как есть, евроремонт.
То ли у них что-то сломалось и нужно было починить, то ли решили защититься от холода, но широкую арку ворот с противоположной стороны закрывал пластиковый оконный переплет. На второй этаж вела лестница из ламината. А чтобы как-то согласовать эту неземную красоту с окружением, гениальные зодчие девяностых избрали не эклектичный метод контраста, нет, они не выполнили евроокна и евролестницу белыми, они сделали их, что называется, «под старину». А как же иначе? Вокруг двенадцатый век — шутка ли — значит, евроремонт нужно сделать под старину, выбрав коричневый пластик.
В Кирилловом монастыре, конечно, тоже есть на что посмотреть в этом плане: чего стоят стеклянные двери внутри Казанской башни, и все-таки до таких красот, как в Ферапонтово, ему пока далеко.
Жаль, что нельзя разговаривать с блюстителями монастыря с позиции силы, как в миниатюре Жванецкого о танке. А то они бы услышали:
Вот эту лодочку уберите, пожалуйста:
Помню, для меня было как откровение, когда я посетил тот же монастырь лет надцать назад и увидел, как новыми кирпичами мостится пол в галереях вокруг стен. Даже не пришла бы в голову мысль о том, что это новый пол, если не наблюдать процесс.
Так что здешние власти пока держатся под натиском постмодернистского колхозного мышления.
Чего не скажешь об их коллегах из недалекого Ферапонтова монастыря. Те отличились знатно. Приезжаем это мы с Мариной в упомянутый монастырь, заходим в ворота колокольни, чтобы подняться по лестнице и пройти по галерее в казенную палату, и видим... что же мы видим? Мы видим евроремонт. Самый натуральный, как есть, евроремонт.
То ли у них что-то сломалось и нужно было починить, то ли решили защититься от холода, но широкую арку ворот с противоположной стороны закрывал пластиковый оконный переплет. На второй этаж вела лестница из ламината. А чтобы как-то согласовать эту неземную красоту с окружением, гениальные зодчие девяностых избрали не эклектичный метод контраста, нет, они не выполнили евроокна и евролестницу белыми, они сделали их, что называется, «под старину». А как же иначе? Вокруг двенадцатый век — шутка ли — значит, евроремонт нужно сделать под старину, выбрав коричневый пластик.
В Кирилловом монастыре, конечно, тоже есть на что посмотреть в этом плане: чего стоят стеклянные двери внутри Казанской башни, и все-таки до таких красот, как в Ферапонтово, ему пока далеко.
Жаль, что нельзя разговаривать с блюстителями монастыря с позиции силы, как в миниатюре Жванецкого о танке. А то они бы услышали:
Вот эту лодочку уберите, пожалуйста:
Она хорошо смотрится только на фотографии. Или хотя бы оторвите с ее носа бутафорские таблички с названием.
А эту оставьте: она настоящая.
А эту оставьте: она настоящая.
Деревце верните, пожалуйста, где взяли. И трамплин пацанам:
Фото десятилетней давности:
Уже распилили? — новое вырастите. С деревьями лучше было. Что это у вас за пеньки повсюду?
И еще: вам более двухсот лет говорят, что надо убрать это кощунство — дорожку, вымощенную могильными плитами, а вы не шевелитесь. Когда я ее впервые увидел, подумал, что это большевики постарались — а ничего подобного: это еще в 18 веке сделали — разорили кладбище, в том числе знатные могилы — а чтобы добру не пропадать, плиты бросили в грязь. Большевизм не на пустом месте вырос, у него есть преемство.
Лавочку с голубями вы правильно прикрыли. Объясню тем, кто не знает: организаторы свадеб придумали выпускать белых голубей. А то, что те в природе жить не могут, их не волновало. Поэтому десять лет назад здесь было много белых голубей. Красиво, но безрадостно, если понимать их судьбу:
Ты правильно сделала, дорогая администрация, что прикормила уток. Им тут хорошо.
Эээээ... или ты их ешь?
Эээээ... или ты их ешь?
Желоб замечательный. Его не было в мой прошлый приезд:
Конечно, я понимаю, что если ничего не делать, останутся руины. Но если бы все новое делание было столь же уместно, как этот желоб.
С глубоким прискорбием извещаю, что с берега Сверского озера, со стороны монастыря, видна пятиэтажка — проглядывает, зараза, сквозь деревья. Пока единственная.
Надеюсь, последняя. Надеюсь, но не верю.
Хотя бы ради киношников оставили вид с озера и от старых стен без новостроек. Запретили бы плоские крыши и этажность выше второго.
Но давайте оставим в покое блюстителей места сего, благо они пока с головой дружат, и просто прогуляемся.
Сети не для рыбной ловли, а чтобы мячик не укатился в воду:
С глубоким прискорбием извещаю, что с берега Сверского озера, со стороны монастыря, видна пятиэтажка — проглядывает, зараза, сквозь деревья. Пока единственная.
Надеюсь, последняя. Надеюсь, но не верю.
Хотя бы ради киношников оставили вид с озера и от старых стен без новостроек. Запретили бы плоские крыши и этажность выше второго.
Но давайте оставим в покое блюстителей места сего, благо они пока с головой дружат, и просто прогуляемся.
Сети не для рыбной ловли, а чтобы мячик не укатился в воду:
«Как слит с прохладою растений фимиам...
...как сладко в тишине у брега струй плесканье...
...как тихо веяние зефира по водам...
...и гибкой ивы трепетанье».
Красивый уголок с мостиком через канал:
Сам канал снаружи стен:
Ути-пути, ути-пути:
— Товарищ чекист, что там Феликс Эдмундович в смс пишет? Да вы не отворачивайтесь.
Реставрация и побелка идут довольно бодро.
С одной стороны:
«На этом мы покинем Кремль, мой дорогой Ксавье. Но, снова оглядываясь на эту древнюю цитадель, пожалеем о том, что, исправляя разрушения, нанесенные взрывом, строители сняли со стен вековую патину, придававшую им столько величия. Белая краска, скрывающая трещины, придает Кремлю видимость молодости, не соответствующую его форме и зачеркивающую его прошлое».
С другой, побелка защищает кирпич от разрушения.
С одной стороны:
«На этом мы покинем Кремль, мой дорогой Ксавье. Но, снова оглядываясь на эту древнюю цитадель, пожалеем о том, что, исправляя разрушения, нанесенные взрывом, строители сняли со стен вековую патину, придававшую им столько величия. Белая краска, скрывающая трещины, придает Кремлю видимость молодости, не соответствующую его форме и зачеркивающую его прошлое».
С другой, побелка защищает кирпич от разрушения.
Без селфочки нельзя.
Казанская башня на фоне Марины, которой идет брусничное платье:
Ненастоящая почта:
Сами киношники живут здесь:
Просто красиво:
Тоже норм:
Окошко. Искажения на картах Гугл, узренные через века и увековеченные в камне:
Всегда обращал внимание, что березы за сто километров от Череповецкого металлургического комбината белее, чем за десять:
Они пронумерованы, чтобы не перепутать, где какая:
Уходя, тормознул артиста из массовки и попросил разрешения сфотографировать его:
Вот что магний животворящий делает: обычно я не обращаюсь к незнакомым людям на улицах.
Выйдя из монастыря, пошли прогуляться по городу. Обратите внимание, какие небройлерные люди изображены на этой мозаике. Наверное, потому, что в брежневское время (и раньше) куриц не обкалывали гормонами роста. И люди сами себя не обкалывали. И моды на кабанство не было. И журналы культуристские не продавались. Те, кто отбирали артиста выше, это понимали.
Выйдя из монастыря, пошли прогуляться по городу. Обратите внимание, какие небройлерные люди изображены на этой мозаике. Наверное, потому, что в брежневское время (и раньше) куриц не обкалывали гормонами роста. И люди сами себя не обкалывали. И моды на кабанство не было. И журналы культуристские не продавались. Те, кто отбирали артиста выше, это понимали.
Владимир Ильич:
В Кириллове много таких тихих улиц:
Эту церковь, недалеко от монастыря, конечно, легче построить заново, но ее реставрируют. Внутри довольно интересно. Своды подпирают деревянные конструкции, идет реставрация, но службы уже проходят.
В заключение хочу сказать, что в Кириллове и его окрестностях мне всегда было хорошо. Почему, не знаю. Может, потому, что здесь окружает красота, или потому, что монахи не только козни ближнему строили, а еще и молились, или потому, что здесь было меньше бедствий: сюда не дошли монголо-татары, немцы. Поляки дошли, но так и ушли, не взяв крепость.
Что это за «хорошо», тоже трудно описать — просто хорошо.
Что это за «хорошо», тоже трудно описать — просто хорошо.
Tilda Publishing
© 1997–2025 Игорь Клоков
